Наше обращение к творчеству свт. Феофана Затворника, к особенностям его богословской мысли, обусловлено теми задачами, которые стоят перед современной православной теологией. Это необходимость межпредметного взаимодействия богословской мысли с современным научным знанием, создание «неопатристического богословского синтеза» (прот. Г. Флоровский), который был бы способен отвечать на актуальные вопросы современного человека и тем самым вести его ко Христу. «Этот синтез должен быть патристическим, верным духу и созерцанию отцов. Вместе с тем он должен быть и неопатристическим, поскольку адресуется новому веку, с характерными для него проблемами и вопросами».[1] Пример такого синтеза мы находим в творчестве и жизни свт. Феофана.
Во всей полноте оценить личность и служение Феофана Затворника можно только в контексте кирилло-мефодиевской традиции просвещения, имевшей особое значение и для древнерусской культуры и для русского богословия.
Как известно, философско-богословская мысль Древней Руси представлена двумя мыслительными традициями по-разному понимавшими любомудрие (философию – Ч.Т.), его место в жизни и спасении человека. В конце IХ в. основоположниками кирилло-мефодиевской традиции было дано определение философии как "знания вещей божественных и человеческих, насколько может человек приблизиться к Богу, что учит человека делами своими быть по образу и подобию сотворившего его"[2]. К XIII веку восходит начало и другой просветительной традиции, связанной с именем Иоанна Дамаскина. Здесь главным назначением философско-богословской мысли объявлялось постижение идеальной сферы, в то время как дела мирские и человеческие отодвигались на второй, лишенный самостоятельного познавательного значения, план бытия.
Не умаляя значения ни одной из этих традиций[3], мы обратим внимание на их основное отличие. Оно заключалась в том, что дамаскинская философско-богословская мысль носила скорее схоластический «эссенциальный» характер, сосредоточившись на формулировках мировоззренческих предпосылок для аскетического образа жизни, а кирилло-мефодиевская — любомудрствовала о всём бытии, раскрывая перед человеком не только божественную, но и тварную область мироздания. Кстати сказать, экзистенциальный характер святоотеческого богословия, и в частности кирилло-мефодиевской богословской школы, обусловленность их реальным опытом богообщения не раз подчёркивали Отцы и Учителя Церкви[4].
Особое значение здесь приобретает личность "философа", тип её духовной деятельности. Это был тип философа, воплощавшего единство мирской мудрости и монотеистической религиозности. Поэтому резкого противопоставления внешней "еллинской" мудрости здесь не было. Примером такого философствования в Древней Руси стал митрополит Климент Смолятич, о котором летописец писал, что это был "книжник и философ", подобного которому не было в Русской земле. Доброжелательное отношение к достижениям античной философии мы встречаем в сочинениях Максима Грека, который высказывался о Платоне как о "главе внешних философов".
Особое место в кирилло-мефодиевской традиции, помимо таких представителей древнеславянской культуры как Климент Охридский, Черноризец Храбр, Константин Преславский, Иоанн Экзарх, занимает и личность свт. Феофана Затворника (1815-1894), в миру Георгия Васильевича Говорова. С Орловщиной свт. Феофана связывает не только место его рождения, но и первые шаги на пути формирования своей православной учёности.
В кругу блестящих имён русской богословской и гуманитарной науки сформировалась личность будущего подвижника Русской Церкви и российского Отечества[5]. Это и Киевский митрополит Филарет (Федор Георгиевич Амфитеатров), сын священника Орловской губернии, прозванный за святость жизни «Филаретом благочестивым»; это и блестящий богословский триумвират, возглавляемый святителем Иннокентием (Иваном Алексеевичем Борисовым), архиепископом, ректором Киевской духовной академии, куда также входили архиепископы Димитрий (Муретов) и Макарий (Булгаков); это и протоиерей Иоанн Михайлович Скворцов, профессор философии и богословия Киевской духовной академии; это и профессор церковной словесноти Яков Козьмич Амфитеатров и др.
Воспитанный Орловской семинарией и Киевской духовной академией, Преосвященный Феофан явил собой ярчайший пример учёного монашества, занятого не только научной, но и ответственной педагогической деятельностью. В послужном списке свт. Феофана, доктора богословия С.-Петербургской духовной академии, служения и инспектором в новгородской семинарии, и бакалавром по кафедре нравственного и пастырского богословия, а затем церковного законоведения в С.-Петербургской академии, и ректором Олонецкой семинарии и С.-Петербургской духовной академии.
О. Феофан, будучи еще иеромонахом, начал свою педагогическую деятельность с ректорства в Киево-Софийском духовном училище. Становление его как педагога проходило в качестве преподавателя латинского языка, а в Новгородской духовной семинарии как преподавателя психологии и логики. Оставив чисто философскую почву, молодой педагог опирался на опыт аскетический и психологический. Главными источниками его лекций после Священного Писания и творений святых отцов были жития святых и психология. Но к своим талантам будущий святитель относился весьма скромно: он обсуждал свои лекции с архимандритом Игнатием (Брянчаниновым), знатоком аскетических творений, который весьма одобрительно отзывался о них[6]. В Новгороде о. Феофан зарекомендовал себя как талантливый педагог–воспитатель и преподаватель науки о душе человеческой. "О самих явлениях и силах души Феофан сообщал довольно обширные сведения, руководствуясь, с одной стороны, сведениями философов и другими научными данными, а с другой – словом Божиим, писаниями святых отцов и собственными наблюдениями"[7]. В то же время он старался установить в юных душах правильный взгляд на соотношение науки и религии, знания и веры, учил определять истинное место и значение человеческой мудрости.
Отличительной особенностью учебно-воспитательной деятельности будущего святителя было умелое сочетание учебного процесса с нравственным и религиозным воспитанием слушателей. Благочестие, нравственность, хорошее поведение он ставил не ниже образования, если не выше. "Вся его педагогическая система, - говорит один из биографов свт. Феофана, - коренится в идее нравственно воспитывающего обучения. Он признает плодотворным только то образование, которое развивает не только ум, но и главным образом облагораживает сердце. Эта мысль красной нитью проходит по всем его сочинениям, затрагивающим педагогические вопросы"[8].
Постоянное пребывание в богомыслии наши подвижники – и свв. Кирилл и Мефодий, и свт. Феофан – поддерживали не только молитвой и чтением книг духовно-нравственного содержания, но и человеческой мудростью: науками и делами высокого отношения к людям. Это является одной из отличительных черт, как мы уже сказали, представителей кирилло-мефодиевской просветительской традиции. Например, в письмах свт. Феофана мы находим следующие строки: «Ваши учёные занятия, говорите, и отвлекают от молитвы, и охлаждают её. — Это в порядке вещей. Все душевные занятия такого рода: и предприятия деловые всех родов, и научная кропотня, и художнические работы — всё такого же свойства… Не исключается из сего даже богословская наука, хотя тут предмет, холодя образом трактования предмета, самими предметом может иной раз и невзначай падать на сердце»[9]. В своем известном труде "Путь к спасению" Преосвященный Феофан обнаруживает основательные познания в физиологии, в других творениях – по многим другим естественным наукам, не говоря о познаниях по гражданской истории и иным светским наукам (географии, математике). В келиях святителя после его кончины нашли и учебные пособия, относящиеся к светским наукам: телескоп, два микроскопа, фотоаппарат, анатомический атлас, шесть атласов по географии и истории общей, церковной и библейской. Свт. Феофан, как отмечает один из его биографов И. Крутиков, "хорошо понимал математические науки и занимался естественными науками, потому основательно знал арифметику и географию и свободно чертил географические карты"[10].
Библиотека, которой владел святитель Феофан, показывает, что он – человек науки. В своей келии он имел одну из самых больших в то время частных библиотек в России[11]. Епископ Феофан знал несколько иностранных языков, и его библиотека состояла наполовину из иностранных книг. Обширная библиотека святителя постоянно пополнялась. Он выписывал русские и иностранные книги, на что употреблял большую часть своей пенсии. Главное богатство его библиотеки составляли книги духовного содержания, но были книги и светские: исторические (например, "Всемирная история" Шлоссера, "История России" С. Соловьева и др.), философские (сочинения Канта, Гегеля, Фихте, Якоби, Кудрявцева и др.), естественнонаучные ("Курс физики" Любимова и Писарева, сочинения Дарвина, Фогта, Гумбольдта и др.), книги по медицине (главным образом по гомеопатии), анатомии, гигиене, фармакологии, а так же художественная литература (сочинения Шекспира, Пушкина, Грибоедова и др.). "И книги с человеческими мудростями, - говорил епископ Феофан в одном письме, - могут питать дух. Это те, которые в природе и истории указывают нам следы премудрости, благости, правды и многопопечительного о нас промышления Божия. Бог открывает себя в природе и истории так же, как и в слове Своем. И они суть книги Божий для тех, кто умеет читать". Хорошо уяснить себе, - продолжал дальше он, - строение растений, животных, особенно человека, и законы жизни в них проявляющиеся. Великая во всем премудрость Божия… А повести и романы?! Есть и между ними хорошие"[12].
Другой отличительной чертой кирилло-мефодиевской мыслительной традиции было сближение философско-богословских взглядов ее представителей с делами нравственного отношения к жизни. Эту черту мы находим в жизни и творчестве епископа Феофана. Феофан Затворник был носителем библейского понимания познания, и познания Бога в том числе. Для него было более свойственно онтологическое познание, нежели рационалистическое признание. Для библейского понимания познания характерен выход за пределы отвлечённого знания. Познание понимается в Библии скорее как некое экзистенциальное отношение, т.е. укоренение в самом существовании. Познать нечто — значит изведать нечто конкретным опытом. Так познаются страдания (Ис. 53, 3) и грех (Прем. 3, 13), война (Суд. 3, 1) и мир (Ис. 59, 8), добро и зло (Быт. 2, 9, 17). Это реальное и ответственное включение себя в жизнь, вызывающее глубокие последствия. Познать кого-нибудь — значит вступить с ним в личные взаимоотношения, которые могут принимать различные формы и достигнуть различной степени воплощения. Всю свою жизнь Преосвященный Феофан отдавал себя людям, а через них и Богу, черпая в Нём и силы и любовь к ближнему.
И действительно, как отмечает один из исследователей его личности и творчества архим. Георгий (Тертышников), о. Феофан не был ригористом. Он старался по возможности учитывать положение и звание лиц, умел вести беседу с великосветскими особами на французском языке, был любезен, общителен, но при этом никогда не поступался истиной. Именно поэтому многие из них обращались к нему за советами и наставлениями, некоторые даже становились его духовными чадами. "Архим. Феофан обладал прекрасными качествами ума и сердца… Это – понимание религиозно-нравственных нужд собеседников и проникновение во внутреннее их души и бескорыстное и искреннее желание помочь им в деле спасения. Это – умение вести речь, возбуждать интерес к возвышенным религиозным истинам, умение ободрять, при сознании своих недостатков, и располагать к исправлению и покаянию"[13].
Свт. Феофан предстает перед нами не только как толкователь и переводчик отцов Церкви, но и в большей степени как нравоучитель, опирающийся на собственный опыт духовной жизни. По словам профессора прот. Георгия Флоровского, епископ Феофан "не строил системы ни догматической, ни нравоучительной. Он хотел только очертить образ христианской жизни, показать направления духовного пути, и в этом его несравненное историческое значение"[14]. Обозревая душевные и духовные способности человека, святитель глубоко проникал в его внутренний мир, "…как бы спускался в темные переплетающиеся лабиринты духа, и несмотря на слабый свет лампады, везде успевал отличать в них очень тонкие проявления нравственного начала"[15]. По словам профессора ЛДА Миролюбова, "широта и глубина знаний епископа Феофана поражает читателя его творений: о духовной жизни он пишет как исследователь-естествоиспытатель"[16].
Нравственный облик Преосвященного Феофана с не меньшей силой раскрылся в его патриотических чувствах. Удалившись от мира, святитель не утратил интереса к судьбам мира и откликался на все важнейшие события в общественной жизни Отечества. Из политических событий того времени святителя Феофана особенно интересовала русско-турецкая война.
В 1876 г. неизбежность войны стала очевидной. Епископ Феофан, по прежней своей службе на Востоке, в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, хорошо знал печальное положение славянских народностей и Православия во владениях Турецкой империи. Он с живым участием следил за ходом военных событий и с глубоким удовлетворением приветствовал наступающую освободительную войну, считая ее для русских священной обязанностью. Свои мысли по этому поводу он высказал в "Письмах по восточному вопросу", написанных в период, когда война только еще готовилась. Письма эти были написаны к русскому вице-консулу в Варне А.В. Рачинскому. Насколько священной для русского народа считал свт. Феофан эту освободительную войну, видно из следующих его размышлений: "Охватившее нас воодушевление не есть ли Божие в нас действие? И, сознавая это, не должны ли мы вместе сознать, что этим движением Бог говорит нам: вам поручено освободить этих страждущих? Можем отказаться! Бог никого не осудит. Но будем ли мы безвинны, не вняв Божиим мановениям? Бог найдет и без нас исполнителей Его воли. А нам стыд, если еще не более что. Оставляющий брата своего сам будет оставлен в час нужный. Все такие мысли прямо ведут к решению вопроса: хочешь не хочешь, а ступай воевать мать Русь православная"[17].
О глубине патриотических и человеческих чувств епископа можно судить и по его отношению к гибели одного из военных кораблей 1 ноября 1893 г. В одном из своих писем он трогательно утешал осиротевшие семьи погибших, которые исполнили свой долг перед Родиной. Он писал, что "скончавшиеся по причине крушения "Русалки" должны быть причисляемы к сонму мучеников. Я не колеблясь решаю, что как разбойник со креста прямо в рай поступил, так и они. Я желал бы, чтобы все матери и отцы, братья и сестры, и жены умерших, когда прочитали сии строки, поверили истине их и утешились"[18].
Жизнь свт. Феофана являет собой пример научно-просветительского осуществления Бого- и миропознания. В этой связи А.А. Бронзов подчеркивал, что "затвор дал возможность Преосвященному Феофану стать глубочайшим христианским психологом. Он дал потом ему возможность поделиться плодами своей мудрости, своих знаний с другими, оставив после себя богатейшее учено-литературное наследство, благодаря которому имя его никогда не умрет в русском обществе"[19]. Недаром за эти труды С.-Петербургская духовная академия в 1890 г. удостоила его степени доктора богословия, а народ – своим вниманием и любовью: многие ревностные иноки, религиозная интеллигенция и простые верующие люди составляли большую духовную семью святителя, которому почта в день приносила десятки писем[20].
Объединяющим началом всех представителей кирилло-мефодиевской традиции стало христианское любомудрие, основы которого выразил преп. Максим Исповедник, видевший суть его в целостности делания, естественного созерцания (философского умозрения – прим. автора) и мистического видения Троицы[21]. Как высоко Феофан Затворник ценил его творчество ясно из следующих слов святителя: "Сижу над Максимом Исповедником. Великий он созерцатель! И не всегда досягаешь до его высоты и проникаешь его глубины…"[22].
Деятельное богословие свт. Феофана стало возможным благодаря духовному единению святителя с богословием свв. Ефрема Сирина, Максима Исповедника, Антония Великого, Симеона Нового Богослова, Феодора Студита и других святоотеческих авторов. Подчеркивая преемственность творчества епископа Феофана и первосвятителей Древней Церкви, один из его биографов говорит, что мы имеем полное право называть его великим мудрецом христианской философии. Он в такой же степени плодотворен, как и святые отцы четвертого столетия (Депутатов Н., архим. Георгий (Тертышников)).
Называя себя философами-любомудрами, они понимали свою «учёную» жизнь как восхождение от явленного феноменального бытия к его идеям-логосам, к ноуменальному миру. Их подвиг земного (общественного) служения стал возможен благодаря духовно-нравственным смыслам, которые они черпали в Евангельской Вере, Надежде и Любви. Свт. Феофан, один из немногих, кто и свою христианскую жизнь, и свою православную учёность понимал не утилитарно, не прагматично, заучив заповеди и следуя им. За заповедью, за словом, за образом он искал глубинный смысл и врастал в этот смысл (подобное понимание христианской жизни мы находим у митр. Антония (Сурожского) — Т.Ч.), врастал конкретным отношением и конкретными трудами, строя Царство Христово в душах людских.
Таким образом, судьбу и личность свт. Феофана Затворника отличает особая активность духа. Новозаветное служение, присущее свт. Феофану, предполагало его личностное отношение и экзистенциальные мотивы: любовь к Богу и Его образу и подобию – человеку. Высшим выражением такого служения является Евангельское: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих".
- Георгий Флоровский – священнослужитель, богослов, философ. Сост. Э. Блейн. Москва. 1995. С.155.
- Сказание о начале славянской письменности. Москва. 1981. С.73.
- О сложных отношениях веры и мысли см.: Булгаков С.Н. Сочинения в двух томах. Москва. 1993; Семаева И.И. Традиции исихазма в русской религиозной философии первой половины ХХ в.. Москва. 1993; Бердяев Н.А. Истина и Откровение. Пролегомены к критике Откровения. С.-Петербург. 1996; Гоготишвили Л.А. Лосев, исихазм и платонизм / В кн. Лосев А.Ф. Имя. С.-Петербург. 1997; Тиллих П. Системное богословие. С.-Петербург. 1998; Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. С.-Петербург. 1999; Флоровский Г., прот. Святой Григорий Палама и предание Отцов / Флоровский г., прот. Избранные богословские статьи. Москва. 2000; Свиридов И., прот. У стен нового Иерусалима. Москва-Париж. 2000; Хоружий С.С. Имяславие и культура серебряного века: феномен Московской школы христианского неоплатонизма / Булгаков С.Н. Религиозно-философский путь: Материалы международной научной конференции, посвящённой 130-летию со дня рождения Булгакова С.Н.. Москва. 2003; Крылов Д.А. К синтезу эссенциального и экзистенциального в софиологии о. Сергия Булгакова / Русское богословие в европейском контексте. Москва. 2006 и др..
- Флоровский Г., прот.. Святой Григорий Палама и предание отцов / Флоровский Г., прот.. Избранные богословские статьи. Москва. 2000. С. 282-284.
- Об окружении будущего святителя, повлиявшего на формирование его личности, см. работы: Архиепископ Херсонский Иннокентий (Борисов) (1800 – 1857) / Богословские труды. 31; Смирнов П.А. Жизнь и учение Преосвященного Феофана, Вышенского Затворника. Изд. 2-е. Москва. 1915.
- Архим. Георгий (Тертышников). Светильник земли Русской / Богословские труды. 30. С.156.
- Крутиков И.А. Преосвященный Феофан, затворник и подвижник Вышенской пустыни. – Москва. 1895. С.51.
- Архим. Георгий (Тертышников). Светильник земли русской / Богословские труды. 30. С. 156.
- Собрание писем. Выпуск II. Св.- Успенский Псково-Печерский монастырь. 1994. С. 135-136, 130.
- Крутиков И.А. Указ. соч. С.28.
- Прышмонт Я. Епископ Феофан – русский православный писатель по нравственному богословию / Богословские труды. Варшава. 1978. С. 211. – 229.
- Об отношении свт. Феофана к научно-познавательной деятельности см.: Архим. Георгий (Тертышников). Душепопечительная и литературная деятельность святителя Феофана / Богословские труды. 31.; Свт. Феофан (Вышенский Затворник). Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться. Ленинград. 1991. С. 251-252; Феофан Затворник, свт. Православие и наука. Москва. 2005.
- Там же, С. 67.
- Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1939. С. 400.
- Архим. Георгий (Тертышников). Святильник земли русской / Богословские труды. 30. С. 53, 54.
- Миролюбов Г., проф. Епископ Феофан Затворник и проблемы духовной жизни. ЖМП, 1973, №3. С. 67.
- Архим. Георгий (Тертышников). Душепопечительная и литературная деятельность святителя Феофана / Богословские труды. 31. С. 51.
- Там же. С. 52.
- Там же. С. 40.
- Там же. С. 48.
- Преп. Максим Исповедник. Главы о любви // Богословские и аскетические трактаты / Вступит. ст. А.И. Сидорова. Москва. 1993. С. 139.
- Архим. Георгий (Тертышников). Душепопечительная и литературная деятельность святителя Феофана / Богословские труды. 31. С.43.
Источник: VIII Всероссийская молодежная научно-практическая конференция, посвященная памяти свт. Феофана (Вышенского Затворника)
|
