Общие вопросы
К постановке проблемы. Современное российское общество оказалось не свободным от нравственных, социально-политических и др. проблем, решение которых сопряжёно с религиозным фактором. Религия — важная составляющая любых архетипов политической культуры, даже если он приобретал черты «квазирелигиозности», поэтому пришло время перейти от некомпетентной светскости («религия нас не касается») к понимающей светскости («наш долг её понять»). Эта парадигма, сформулированная Министерством образования Франции ещё в 2002 г. после очередного обострения отношений с мусульманским анклавом, несомненно актуальна и для современной России.
Мы выделяем три магистральных направления, которые, как видно из мирового и отечественного опыта, постоянно присутствуют во взаимоотношениях личности, общества, государства. Во-первых, это влияние экстремистских форм религиозного сознания на национальную и государственную безопасность (куда входит и проблема духовной безопасности личности), во-вторых, социальное партнёрство как парадигма государственно-конфессиональных отношений, и, в-третьих, включенность религиозного фактора в процесс формирования личностно-ориентированного гражданского общества. Научно-практическая актуализация последнего направления позволит нам приблизиться к созданию персоналистической модели человеческого сообщества.
В современной России самой сложной является проблема субъекта гражданского общества [1]. На протяжении многих веков западная цивилизация успешно развивает гражданственность на религиозной основе и в виде различных форм рыночного хозяйствования. Она ищет источник свободы личности, прежде всего, в её экономико-правовом положении и религиозной нравственности. Отсюда быть субъектом гражданского общества в понимании западной культуры — значит иметь независимые от государства источники существования, иметь определённые гарантированные государством права и свободы. Быть гражданской личностью в России — значит служить обществу независимо от своего экономического или правового положения. Общественное служение — это совершенно особый в социокультурном отношении способ бытия и выражения гражданской субъектности личности; это не только предпосылка гражданской активности, это готовность к самопожертвованию, без чего гражданственность в России теряет свой смысл. Подобное понимание гражданственности предполагает особую ценностно-смысловую ориентацию человека в жизненном мире.
Постнеклассическая проблематика динамичного отношения человека к реальности, или социологическая тематика повседневных коммуникаций, или психологическая трактовка сущности человека как его отношения к людям — всё это далеко не полно нами упомянутое исследовательское пространство современной науки, требующая особого внимания к формированию так называемого «смыслового радара» личности, способного обеспечить нравственную свободу выбора и действий, когда общественное служение рассматривается человеком не как повинность, а как потребность реализации собственных представлений о жизни. В тоже время анализ социологических подходов к изучению общества и государства (системно-деятельностный, общественно-формационный, структурно-функциональный и социокультурный) показал, что указанные исследовательские стратегии представляют собой подходы «сверху вниз», характеризующиеся схемой «государство - право - общество - человек». Остаётся открытой одна из самых острых проблем гражданского общества — неразвитость личностного начала российского человека и гражданина, что и является проблемным полем нашей статьи. В этих условиях очевидна актуальность исследований, идущих «снизу вверх» в стратегической логике «личность – право – общество – государство», для которых личность — это фундамент и цель гражданского общества одновременно.
Мы исходим из того, что религиозность человека не должна восприниматься обществом как его частное дело, поскольку религиозность — это серьёзный мотив отношения человека к окружающему миру. И от того как формируется этот мотив, какого его содержание и каким образом он влияет на социальную активность человека, зависит во многом форма и содержание гражданского общества.
В теории личности проблема критериев нормального развития, так называемого исходного мерила «человечности», является одной из основных. Попытки определить общие критерии нормы развития человека «узковедомственными» средствами всегда создавали больше новых проблем, чем способствовали её адекватному решению. Это один из тех междисциплинарных вопросов, решение которого обеспечивается принципом взаимодополнительности теорий и концепций. Рассматривая религию как объективно-духовный феномен в его конкретно-историческом проявлении, мы сталкиваемся с необходимостью особой рациональности, способной выразить другую реальность, где поведение и действие людей имеют иррациональные корни и основаны на вере в реальное существование Бога (или высшей силы), на чувстве связанности с ним, зависимости от него, благоговения перед ним.
Экзистенциально-феноменологическая рефлексия «пограничных» проблем и явлений, в нашем случае рефлексия сущностных оснований феномена человека как родового существа,позволяет нам профессионально корректно (как того и требует наша область исследования) пройти между Сциллой излишней схематизации и теоретизации явлений религиозной жизни, дабы не превратить наши концепции в «музей понятий» (термин П. Рикёра), и Харибдой соблазна построения новых «иррационалистических систем», основанных на актуальных наукообразных трактовках магико-герметической традиции [2].
Сложность ситуации очевидна. Но уход от её прояснения научно-рефлексивными методами уничтожает интеллектуальные преграды распространению квазирелигиозных теорий и технологий, мутирующих религиозное сознание. Все социально-опасные деяния сначала «утверждаются» на личностном уровне, уровне, отвечающим за свободу выбора и самоопределения в смысловых ценностях и поступках. И только потом, выходя в социум, воспринимаются обществом как социально-дезадаптивные или социально-опасные. В этом практическое значение данной проблемы, её актуальность для формирования личностно-ориентированного гражданского общества.
Трудности в решении проблемы критериев нормального развития (в самых общих принципиальных подходах) говорят, на наш взгляд, о двух вещах.
Во-первых, поиск нормы психического развития касается глубинных личностно-смысловых образований психики. Здесь не работают методы «естественной психологии», занимающейся в основном элементарными процессами, а методы «понимающей психологии» затрудняются строго и объективно исследовать то, что по сути своей не имеет меры, границ, то, что трансцендирует, преодолевая в своём развитии любые «заранее установленные масштабы».
Во-вторых, трудности определения общих критериев нормы психического развития заложены в самом предмете исследования, который выходит за пределы психологии (Братусь Б.С., Выготский Л.С., Леонтьев А.Н., Рубинштейн С.Л. и др.).Здесь мы вынуждены обратиться к такой области человеческого знания, которая является более общей по сравнению с психологией. В этой области психология могла бы обрести смысл и назначение, и, следовательно, критерий общей оценки того, чем она занимается. Речь идет о философии, о философской (скорее философско-богословской— уточнение Ч.Т.) концепции человека. Известный российский психолог С.Л. Рубинштейн в своё время высказал до сих пор мало реализованную в психологии мысль: за проблемой психического «закономерно встаёт другая, как исходная и более фундаментальная, — о месте уже не психического, не сознания только как такового во взаимосвязи явлений материального мира, а о месте человека в мире, в жизни» [3].
Несмотря на призывы представителей гуманистической и экзистенциальной психологии обратить внимание на этот вопрос [4], философско-психологические исследования проблемы нормы проходили весьма вяло, пока мы на сегодняшнем отрезке времени не столкнулись с глобальными угрозами разрушения человеческой психики, разрушения взаимодействия культур и этосов со стороны уже квазирелигиозных практик, эксплуатирующих личностно-смысловой уровень психики человека.
На наш взгляд, поиск критериев нормы психического развития (или «мерила человечности») должен находиться в областях знания, представляющих для психологии метазнание [5]. В отечественной психологии нам известна лишь одна по-настоящему развёрнутая и значительная по глубине попытка такого рода, опирающаяся на метазнание — это книга С.Л. Рубинштейна «Человек и мир».
Взаимодействие психологии с философией исторически складывалось сложно. Не будем останавливаться на всех трудностях этого процесса. Отметим лишь, что он активизировался по мере обращения психологии к высшим уровням психологического знания, где она всё больше выходила в межпредметные области: например, при изучении сложных моделей интеллекта или комплексных, системных проблем личности. Современное изменение парадигмы научного знания сделало возможным появление смежных областей на стыках психологии с конкретными отраслями философской науки (например, с этикой и религиоведением), а так же с теологией [6], где собственно и разрабатываются сущностные, т.е. метафизические проблемы человека и личности.
Нам представляется, что любые исследования, в центре которых человек, должны опираться на современную универсальную онтологию, дабы, по крайне мере, снять остроту противостояния научной и религиозной онтологий. Универсальная онтология объемлет собой всё историческое многообразие человеческого опыта и позволяет объединить различные исследовательские подходы с восприятием человека как экзистенциального феномена. В этом случаенаши исследования могли бы стать одновременно и объективными, и не противоречащими трансцендирующей, изменяющейся природе человека.
Итак, личностные изменения, связанные с религиозной мотивацией, происходят на высшем уровне психики. В специальной литературе он обозначен как личностно-смысловой, или уровень личностного здоровья. Затем меняется индивидуально-исполнительский уровень, отвечающий за адекватность способов реализации мотивационно-смысловых устремлений, и, наконец, трансформируется уровень психофизиологического здоровья [7].
Это ещё раз убеждает нас в том, что поиск нормы психического развития тесно сопряжён с метафизическим пониманием сущности человека [8].
Термин «сущность человека» мы понимаем как ансамбль общественных отношений (Буева Л.П., Братусь Б.С., Каган М.С., Мысливченко А.Г. и др.), который предполагает наличие системообразующего фактора, задающего «мелодию» ансамблю, его иерархическое единство и гармонию. Таким главным, системообразующим началом может выступить способ отношения к самому человеку. В применении к психологии об этом ярко писал С.Л. Рубинштейна: «…первейшее из первых условий жизни человека — это другой человек. Отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, её сердцевину. «Сердце» человека всё соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к людям, к другому человеку он способен устанавливать. Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область «стыка» психологии с этикой» [9].
Итак, главным для человеческой сущности является отношение к самому человеку, но оно всегда формируется в борьбе двух разнонаправленных векторов, один из которых ведёт к пониманию и реализации человека как самоценности, способного к развитию «безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу» [10], а другой, противостоящий ему, — к пониманию и реализации человека как средства. Степень приобщения человека к своей родовой сущности определяется не количеством усвоенных общественных отношений (с точки зрения марксистской методологии — уточнение Ч.Т.), а прежде всего выбором и реализацией в жизни главного интегративного отношения — отношения к людям и к каждому отдельному человеку.
Особое значение здесь имеет религиозная деятельность. Если мы хотим воспитать человека именно как человека, то цели невещные должны в конечном счёте подчинять и обусловливать цели вещные. В этом случае возможно воспитание такого человека, который мерилом своей ценности будет считать не возможность обмена и продажи своих качеств, а свою родовую человеческую сущность. Надо напомнить, что продажа, обмен своей внутренней человеческой сути, своей «бессмертной души» на любые возможные вещные блага (вечную молодость, славу, богатство, власть) в мифах, религиозных преданиях и даже сказках всех народов расценивалось как тягчайшее падение человека, как его «сделка с дьяволом».
Норма психического развития — это способ обретения и реализации человеком своей родовой сущности. Формирование этого способа зависит от наличия таких атрибутов деятельности как целетворение, свобода выбора и вера (Братусь Б.С.). Не останавливаясь подробно на их значимости для любой деятельности человека, нам важно подчеркнуть сам факт обращения к ним современных психологов. Например, относительно целетворения подчёркивается, что творчество в основе которого свободный характер целеполагания и есть тот способ выполнения деятельности, который наиболее ярко отвечает трансцендирующей сущности человека. Современная психология при этом трактует жизнь человека как тот основной предмет, который требует постоянного творческого, целетворящего подхода. Жизнь человека — это прежде всего его отношение ко всему многообразию её сторон, и, самое главное, его отношение к другим людям, что и является собственно сущностью человека.
Целетворение требует наличия свободы. Только в этом случае возможно преобразование тех или иных обстоятельств и, главное, себя в них. Поэтому можно сказать, что подлинная, свободная воля необходимо связана с трансцендирующей сущностью человека, с целетворением.
Что касается третьего фактора — веры, то она рассматривается как необходимое условие расширения масштабов развития личности, потому что для обретения нового надо поверить в него как в существующее и потенциально достижимое. По выводам современных психологов (Б.С. Братусь, Р.Б. Введенский, В.Л. Воейков, С.Л. Воробьёв, Е.Н. Проценко, В.И. Слободчиков, Т.А. Флоренская, и др.) подлинная вера (к которой применимы эпитеты «зрячая», «ясная», «светлая» в отличие от «слепая», «тёмная», «фанатичная») есть не просто украшение, добавка к целостному развитию человека и, конечно, не индульгенция бездействия. Вера позволяет реализовать вертикально-смысловые связи между образом будущего и настоящим в постоянном делании себя и своей жизни.
Наконец, мы подошли к самому важному: возможно ли непосредственное постижение человеком своей сущности, своей приобщённости к роду? Дана ли эта возможность человеку чисто теоретически, нужно ли и можно ли в это только верить или здесь присутствует особое бытийное познание, открывающее человеку, что есть собственно человек. Основным парадоксом самосознания является то, что оно производно от отношения к другому человеку, т.е. отношение к себе возникает через отношение к другим [11]. Поэтому постижение своей сущности возможно только через особое отношение к другому, в котором этот другой предстанет не как вещь среди вещей, а как ценность сама по себе. Способность увидеть так другого, способность забыть себя в восхищении другим есть способность любви как высшего из доступных человеку способов реализации отношения к другому. «С началом любви, — писал С.Л. Рубинштейн, — человек начинает существовать для другого человека в новом, более полном смысле как некое завершённое, совершенное в себе существо. Иными словами, любовь есть утверждение существования другого и выявление его сущности» [12].
Итак, нормальное развитие — это такое развитие, которое ведёт человека к обретению им родовой человеческой сущности [13]. На наш взгляд, только в этом случае человек может стать реальным субъектом гражданского общества, поскольку у него будут сформированы ценностно-смысловые предпосылки общественного служения [14].
Таким образом, вышеизложенное понимание нормы развития психики может быть положено в основу феноменологической модели личностно-ориентированного гражданского общества. Подлинным психологическим иммунитетом к личностным аномалиям (и квазирелигиозного содержания в том числе) будет являться воспитанная в человеке духовно-нравственная позиция по отношению к людям и окружающему миру, наличие смысловых перспектив общественного служения, а так же, что особенно важно, адекватных способов их реализации. В этих процессах личность стоит на первом месте, поскольку внутренний ценностно-смысловой выбор делает её полноценным субъектом социальных преобразований и ответственным автором программ социокультурной деятельности.
Примечания
1. Обстоятельный анализ проблемы субъекта гражданского общества см. в работах: Резник Ю.М. Гражданское общество как феномен цивилизации. Ч.2. Теоретико-методологические аспекты исследования. Москва. 1998; Резник Ю.М. «Социология жизни» как новое направление междисциплинарных исследований // Социологические исследования. 2000. №9; Костюченко Л.Г., Резник Ю.М. Введение в теорию личности: Личность и её жизненный мир. Москва. 2004;
2. Здесь уместно вспомнить, как та же проблема решалась совместными усилиями ортодоксального христианского богословия и «новой науки» в эпоху Возрождения, когда безмерное увлечение антропоцентризмом (питаемое интересом новой ментальности к эксперименту и опыту) вызвало к жизни так называемые «иррационалистические системы» в виде различного рода магико-герметических конструкций (см. подробнее: Визгин В.П. Герметизм, эксперимент, чудо: три аспекта генезиса науки нового времени // Философско-религиозные истоки науки. Москва. 1997. С. 88-141).
3. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. Москва. 1976. С. 254.
4. См., например: Maslow A. The Farther Reaches of Human Nature. Harmondsworth, 1971; Фресс П. О психологии будущего // Психологический журнал. 1981. №3. С. 48-54.
5. Те темы, к которым пришла современная психология в связи с постмодернистским состоянием культуры, а именно: эпистемологические дискуссии и интерес к историческим и культурным контекстам, к герменевтике и феноменологии, к межпредметным связям, — активно разрабатывались в трудах Т.Н. Грановского, М.М. Бахтина, Г.Г. Шпета, Н.И. Кареева, Л.П. Карсавина, Н.В. Теплова, петербургской школы медиевистов (П.М. Бицилли, О.А. Добиаш-Рождественский).
6. См., например: Проблема смысла в науках о человеке: Материалы Международной конференции / Под ред. Д.А. Леонтьева. Москва. 2005; Братусь Б.С., Воейков В.Л., Воробьёв С.Л. и др. Начала христианской психологии. Москва. 1995; Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии: наука о душе. Москва. 2001; Ухтомский А.А. Письма // Пути в незнаемое. Москва. 1973 и др.
7. См.: Братусь Б.С. Аномалии личности. Москва. 1988.
8. См.: Арсеньев А.С. Философские основания понимания личности. Москва. 2001; Асмолов А.Г. Психология личности. Москва. 2001; Базылевич Т.Ф. Введение в психологию целостной индивидуальности. Москва. 1998; Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии // Вопросы психологии. 1997. №5. С.3-19; Леонтьев Д.А. Психология смысла. Природа, строение и динамика смысловой реальности. Москва. 2003; Непомнящая Н.И. Целостно-личностный подход к изучению человека // Вопросы психологии. 2005. №1. С.116-125 и др.
9. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Москва. 1957. С. 262-263.
10. Братусь Б.С. Аномалии личности. Москва. 1988. С.30.
11. См.: Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. Т.3. Москва. 1983. С. 144; Леонтьев А.Н. Избр. психол. произв.: В 2 т. Т.2. Москва. 1983. С.241.
12. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. Москва. 1976. С.369.
13. Условиями и одновременно критериями этого развития являются: отношение к другому человеку как к самоценности (центральное системообразующее начало); способность к самоотдаче и любви как способу реализации этого отношения; творческий, целетворящий характер жизнедеятельности; потребность в позитивной свободе; способность к свободному волепроявлению; возможность самопроектирования будущего; вера в высшие смыслы и ценности; внутренняя ответственность перед собой и другими; стремление к обретению смысла своей жизни.
14. Гражданский субъект мы понимаем как целостный субъект родовой (свободной и сознательной) деятельности, направленной на его собственное развитие и служение интересам всего общества. О гражданском субъекте см.: Костюченко Л.Г., Резник Ю.М. Введение в теорию личности: личность и её жизненный мир. Москва. 2004. С. 185-215.
Источник: XI Всероссийская научно-практическая конференция «Российский политический менталитет: образ власти в глазах общества ХХ в.»
|
