Антоний (Блум) Митрополит Сурожский Труды этого автора

Рождественская проповедь

Рождество Христово, которое мы сегодня празднуем с такой легко­стью сердца, с такой благодарностью и радостью, заслуживает внима­ния не только нас, людей, но и всей твари; потому что это Рождество Христово, Воплоще­ние Слова Божия, принесло нам небывалую, не­постижимую, новую весть как о Боге, так и о человеке и обо всей твари.

Бог, во Христе, явился нам небывалым и непостижимым образом; языческие народы могли себе представить Бога великого, Бога небесного, как бы воплощающего все великое, величественное, дивное, о чем человек может мечтать на земле. Но только Бог мог открыть­ся человеку, каким Он открылся в воплощении Христовом: Бог стал одним из нас. Но не во славе, а в немощи; беспомощным и обездо­ленным; уязвимым и как будто побежденным; презренным для всех, кто верит только в силу и в земное величие. В эту первую ночь, когда Бог стал человеком, когда Самый Живой Бог обитал плотью среди нас на земле, Он приобщился к самой тяжелой человеческой обездоленности. Никто не принял Его Мать под кров свой; все сочли Его чужим, все отослали Его на далекий, бесконечный путь, кото­рый простирался перед странниками без крова и без привета. И они пошли, — и в эту первую ночь Христос приобщился всем тем, ко­торые из века в век проходят через жизнь и телесно и духовно от­брошенными, презренными, нежеланными, исключенными из чело­веческого общества. А таких людей через историю человечества — несметное количество. И по сей день — увы! — в больших городах и просторах земных сколько таких людей, которым некуда пойти, которых никто не ждет, о которых никто не воздыхает, которым ни­кто не готов открыть свой дом, потому что они чужие, или потому что страшно приобщиться судьбе людей, обездоленных не только несчастьем, но человеческой злобой; ставших чужими, потому что люди, другие люди из своего сердца и из своей судьбы их исключили. Одиночество— страшное, жгучее, убийственное одиночество, кото­рое снедает сердца стольких людей, было долей Пречистой Девы Богородицы, Иосифа Обручника и только что родившегося Христа. Он был чужой, никем не желанный, исключенный и выброшенный. Это — начало Его пути: и на этом пути Он приобщился, как я сказал, всем, кто так живет и в наше время, чужими среди людей, которые дол­жны быть для них братьями; презренны они, побеждены — подло­стью, трусостью и злобой человеческой. Уязвимы они по хрупкости своей, по беззащитности своей. Наше дело, христиан, увидеть в них образ Того Бога, Которого мы благоговейно сегодня чтим, и так их принять, как мы приняли бы теперь Христа, если бы Он явился перед нами обездоленным, уязвимым, беспомощным, презренным, не­навидимым, гонимым...

Вот каким явился перед нами Бог, потому что Он захотел стать одним из нас, чтобы ни один человек на земле не стыдился своего Бога: будто Бог так велик, так далек, что к Нему приступа нет. Он стал одним из нас в нашем унижении и в обездоленности нашей; и Он не постыдился нас, стал как мы все; не только по материальной, земной, физической обездоленности, не только по душевной оставленности любовью людской, но потому что Он сроднился — через Свою любовь, через Свое понимание, через Свое прощение и мило­сердие, — Он сроднился и с теми, которых другие от себя отталки­вали, потому что те были грешниками. Он пришел не праведных, Он пришел грешников возлюбить и взыскать. Он пришел для того, чтобы ни один человек, который потерял к себе самому уважение, не мог подумать, что Бог потерял уважение к нему, что больше Бог в нем не видит кого-то достойного Своей любви. Христос стал чело­веком для того, чтобы все мы, все без остатка, включая тех, кото­рые в себя потеряли всякую веру, знали, что Бог верит в нас, верит в нас в нашем падении, верит в нас, когда мы изверились друг во Друге и в себе, верит так, что не боится стать одним из нас. Бог в нас верит, Бог стоит стражем нашего человеческого достоинства, Бог — хранитель нашей чести, и ради того, чтобы мы могли в это пове­рить, это увидеть воочию, наш Бог становится обездоленным, беспомощным человеком. Только те, которые верят в силу, и ни во что иное, только те, которые верят в свою праведность, не найдут пути к Нему, пока не покаются, пока не увидят, что смирение, любовь, жалость, милосердие — закон жизни.

Но во Христе не только явился нам Бог с Его любовью, верой в нас, как страж нашего достоинства, как блюститель нашей правды — Он явил нам величие человека. Если Бог мог сущностно стать чело­веком — неужели мы не понимаем, как велик человек? — что чело­век так велик, что Бог может стать человеком и человек остается собой? — и что так велика тварь, которую Бог призвал к бытию, что человек может вместить в себя Бога? — и что вещество, наша плоть, наша кровь, кость наша, все вещество наше способно быть Бого-носным, соединиться с Божеством и остаться собой? — и явить­ся нам в славе, величии, которого мы не видим, но которое видит Бог, ради которого Он нас сотворил и все сотворил?

Всмотримся в этот образ Воплощения: Христос нам явил смирение и любовь Божию, веру Божию во всю тварь, в нас, грешников, пад­ших, и нам явил одновременно, как мы можем быть велики и как глубока, бездонно-глубока тварь Господня. Вот с этой верой мы мо­жем жить, можем становиться людьми во всю меру Христова вопло­щения, и рассматривать мир, в котором мы живем, не только как мертвый материал, а как то, что призвано стать, в конце концов, как бы видимым одеянием Божества, когда Бог станет всем во всем. Какая слава, какая радость и надежда! Воспоем благоговением, любовию и трепетом Воплощение Христово; оно для нас жизнь вечная уже на земле и оно — слава всего тварного в вечности на небеси. Аминь!