Общие вопросы
На моем пути к вере и монашеству было множество случайностей, которые оказались промыслительными. Вырос я в семье не церковной и неверующей. До 1981 года я жил в Таганроге, а потом переехал в Москву. Здесь я попал не в очень хорошую компанию и вел легкомысленный и бесшабашный образ жизни. От наркомании меня уберегла лишь любовь к родителям, которые, конечно, не выдержали бы этого удара. Впервые я обратился к Богу после одного случая, который произошел со мной 17 мая 1983 года. Ночью, в компании друзей, я очень сильно согрешил и в какой-то момент вдруг явственно почувствовал присутствие Ангела-Хранителя, а, может - и Самого Господа, Который словно предостерегал меня от очередного греховного шага. Меня это очень поразило, хотя тогда я не связал это переживание с каким-то религиозным опытом.
После этой ночи мы целый день гуляли с друзьями по Москве, а вечером встретили каких-то малознакомых ребят на скейтах и попросили у них разрешения покататься. Я сильно разогнался, и, наехав на люк, упал и сломал ногу. Перелом был очень тяжёлым, и меня срочно доставили на скорой помощи в больницу им. Склифосовского. Выяснилось, что необходимо делать операцию. И вот в тот момент, когда я лежал в коридоре на каталке, дожидаясь своей очереди на операцию, я вдруг отчетливо осознал, что это Бог наказывает меня за мои грехи. Впервые в жизни я стал молиться, естественно, своими словами, поскольку никаких молитв я не знал. Причем, осознание собственной греховности было насколько явственным, что я буквально вопиял к Богу, умолял Его о прощении и помощи. После операции я попал в палату, где среди прочих лежал священник. Надо сказать, что, представляя себе священника, я всегда рисовал в своем воображении образ толстого, глупого, хитрого и совершенно неинтересного человека. Я же увидел человека необыкновенной доброты, интеллигентного и очень глубокого. Несоответствие этого человека тому образу, который я привык себе представлять, меня поразило, и мы подружились. Тогда во мне шевельнулась мысль, что Церковь состоит не только из полуграмотных старушек и недалеких батюшек… И всё же по-настоящему к вере я тогда так и не пришёл: после больницы моя жизнь вернулась в привычное русло.
Отслужив в армии, я поступил на актёрский факультет воронежского Института Искусств, и у меня начался период очень затяжной и тяжёлой депрессии. Интуитивно я почувствовал, что чего-то в моей жизни не хватает. Как-то я зашёл в храм и ощутил необыкновенную лёгкость и радость. С этого момента меня стало тянуть в церковь, хотя я даже толком не знал, как молиться. На этой стадии внутренних поисков я был не очень разборчив в своих увлечениях. Например, когда я переехал в Питер, то стал серьёзно интересоваться восточным театром, а отсюда - и восточной философией. Я много читал и даже чувствовал себя хорошо подкованным в различных духовных вопросах. Разумеется, эти мои увлечения уводили меня в сторону от христианства, но в то же время я стал чётко осознавать, что жизнь - это не просто череда случайностей, а цепь промыслительных событий, которые ведут человека к какой-то цели. Постепенно я стал интересоваться и Православием, но меня сильно волновал вопрос, может ли церковный человек заниматься театром. Я читал книги по христианской философии и богословию - отца Сергия Булгакова, отца Павла Флоренского, Николая Бердяева, - и всё это меня очень интересовало, однако оставалось и множество сомнений. Например, я не понимал, почему после посещения храма у меня буквально всё валилось из рук в моей режиссёрской работе (тогда у меня была своя небольшая театральная студия, где мы ставили спектакли)…
В это время я случайно познакомился с молодым человеком, который учился в питерской семинарии, мы стали близко общаться. Он приходил в мою коммуналку, где собиралось множество народа из актёрской среды, и мы устраивали настоящие богословские дискуссии. Поскольку я был хорошо начитан и подкован во всяких тонкостях восточной философии, то всякий раз одерживал верх в наших спорах. Я утверждал, что к спасению и совершенству ведут разные религии и духовные практики, приводил множество аргументов. Когда ему уже нечего было мне возразить, то я вдруг начинал чувствовать, что побеждал его лишь на формальном уровне, а правда все равно остаётся на его стороне.
Приблизительно в это же время я впервые причастился. Это было 31 декабря, в храме на Смоленском кладбище, где находятся мощи блаженной Ксении Петербуржской. Я помню, что был сильно разочарован, когда попал на общую исповедь и вместо длительной беседы со священником я получил отпущение грехов просто так, почти ничего не сказав. Я ждал от исповеди серьёзного и подробного разговора - с переосмыслением всей моей жизни. Но батюшка лишь прочитал надо мной разрешительную молитву и отправил причащаться. Вечером я пришёл в очень шумную компанию - отмечать Новый год. Помню, что сел за стол и поймал в себе ощущение счастья - то состояние, к которому всегда подсознательно стремишься, но не можешь определить, в чём именно оно должно выражаться. Это было ощущение полноты жизни. Оно не было связано ни с бурным весельем вокруг по поводу Нового года, ни с каким-то предстоящим событием… И я стал думать, откуда же во мне эта неизъяснимая благодать. Тут вдруг я вспомнил, что сегодня причастился, и мне стало всё ясно. Причём, как только я начинал участвовать в веселье, я чувствовал, что это состояние от меня уходит. Просидев с друзьями не более часа, я пошёл домой, чтобы не расплескать впустую, не растратить это ощущение. Помню, что я долго сидел в полном одиночестве и прислушивался к себе, к тому состоянию, которое меня посетило… Я подумал: теперь у меня есть маяк, есть направление дальнейшего пути, и это, - конечно, Церковь!
Я продолжал общаться с моим новым другом-семинаристом. Вспоминаю, как он стыдил меня за курение: вот ты говоришь о свободе, - увещевал он, - а сам не можешь избавиться от рабства этой ничтожной привычки! Как-то он вернулся из Печор и стал с восторгом рассказывать о своей поездке, о монастыре, об отце Иоанне Крестьянкине, который задарил его книгами и конфетами. Я загорелся туда поехать, тем более, что о Печорах я уже много слышал и от других людей. И я наконец собрался: по какому-то мистическому стечению обстоятельств, это тоже произошло 31 декабря - ровно через год после моего первого причастия. Интересно, что я опаздывал на поезд, но как раз в тот день отправление поезда задержалось на 5 минут. Помню, как ранним морозным утром я подошёл к монастырю и сразу же увидел крест Михайловского собора, который как-то неправдоподобно отсвечивал, словно освещая мой путь. Вообще, все мне представлялось каким-то чудесным, удивительным, сверхъестественным - и иконы на улице, перед которыми горели лампады, и тени монахов и старушек, собиравшихся на братский молебен. Меня разместили вместе с другими паломниками в одной из келий, где я собирался прожить неделю, но смог остаться лишь на два дня - настолько острым и даже невыносимым было для меня то чувство благодати, которое меня переполняло. Я попал на беседу с отцом Адрианом, который мне очень помог. Тогда самым неразрешимым вопросом для меня был тот способ, с помощью которого в Православии можно достичь совершенства. На все мои сомнения отец Адриан отвечал лишь одним словом: молись! После нашего разговора сначала я был даже в некотором недоумении и замешательстве: мне показалось, что батюшка не сказал мне ничего принципиально нового и ценного. Но в какой-то момент меня осенило: молитва - это и есть тот способ, который может разрешить все мои внутренние проблемы и сомнения. Не знаю, как молиться? Буду молиться о том, чтобы Господь наставил меня в молитве! Не знаю, как достичь совершенства? Буду просить об этом Господа! Это понимание было для меня необыкновенным прорывом вперед: именно тогда у меня началась по-настоящему живая молитва к Богу.
Вернувшись в Питер, я почувствовал, что уже не могу жить своей привычной жизнью, не могу работать с актёрами. Я рассудил так: если Богу будет угодно, чтобы я остался в театре, то я всё равно рано или поздно туда приду. Но я туда больше не вернулся, устроился гардеробщиком в школе и постепенно отходил от моих прежних интересов. Летом я поступил в семинарию, а потом как-то органично пришёл к решению стать монахом.
Через несколько лет, когда я был уже иеродиаконом Псково-Печорского монастыря, мне предложили рукополагаться в иеромонахи - именно 31 декабря, то есть в день моего первого причастия и первого приезда в Печоры. Хотя я понимал, что в моей судьбе это совершенно особый день, но всё же чувствовал, что ещё не готов к хиротонии. Наместник, узнав о моих сомнениях, хотя и позволил мне самому решать, соглашаться на этот шаг, или нет, но всё же отправил меня во Псков, к Владыке. В машине я нашёл крест и все необходимые для хиротонии предметы, предусмотрительно приготовленные для Таинства, и понял, что в этот день ничего для меня просто так не бывает. 31 декабря меня действительно рукоположили. Удивительно, что в том пейзаже, который открылся мне, когда я шел через замёрзшую реку по протоптанной тропинке на хиротонию к псковскому Кремлю, я узнал изображение на картинке, висевшей в моей комнате, в родительском доме, на протяжении многих лет. Теперь эта картинка висит в моей келье...
Источник: Россия в красках
|
