Образование и наука
Интервью порталу «Патриархия.ру» 2 мая 2009 г.
— Ваше Высокопреподобие, как Вы оцениваете прошедшую олимпиаду по Основам православной культуры? Как ее итоги соотносятся с тем, что организаторы ожидали от этого мероприятия? Насколько было важным то, что олимпиада проводилась при поддержке Министерства образования и науки?
— Союзом ректоров России было принято решение о включении олимпиады по Основам православной культуры в перечень всероссийских олимпиад. После того, как были разосланы циркулярные письма от министерства, в работу включились департаменты образования на местах. Финансовая компания «Уралсиб» через свой фонд выделила необходимые средства. Это показывает, что такое сотрудничество Церкви, государства и общества может приносить очень большие и добрые плоды. Это важнейший итог прошедшей олимпиады.
— Можно ли говорить о том, что ожидания организаторов оправдались?
— Думаю, что ожидания более чем оправдались. Олимпиада выявила огромный интерес детей и педагогов, можно сказать, всего нашего общества к вопросам религиозного образования и православной культуры. Это, мне кажется, самый главный и очень обнадеживающий результат. Мы даже не думали, что он будет таким внушительным. Достаточно сказать, что цифра участников — регионов, задействованных в олимпиаде, гораздо больше, чем обычные нормы для таких олимпиад. В четырех турах олимпиады приняли участие более 30 регионов и порядка 8 тысяч школьников.
В течение учебного года большая серьезная работа проходила на уровне школ, на муниципальном уровне, на региональном и, наконец, в финале уже в Москве. Мы выявили много талантливых и сведущих детей, которые представили очень хорошие интересные работы, активно работали с базами данных, например, с нашей базой данных по новомученикам. У нас были определенные сомнения, смогут ли дети из далеких районов включиться в эту работу и воспользоваться в полной мере интернет-ресурсами. Но результаты опять-таки превзошли наши ожидания. Дети во всем разобрались и активно включились в работу, сами собрали интересный материал.
Были, конечно, и слабые ответы, которые наводят на мысль, что уровень преподавания в некоторых районах совсем невысок. Это подтверждает уверенность в том, что Основы православной культуры необходимо вводить в учебный процесс, иначе дети останутся дикарями. Невозможно понять или знать по-настоящему историю России, нашу культуру, искусство, музыку, не зная ничего о Православии. Даже традиционная нравственность нашего народа остается непонятной без Евангелия, без Православия. Однако очень важно, чтобы преподавание Основ православной культуры велось на высоком уровне, чтобы привлекались квалифицированные и талантливые педагогические кадры. Это главная проблема.
— А какие тогда следует предпринять шаги, которые помогли бы повысить уровень преподавательских кадров в сфере ОПК? Что нужно прежде всего сделать в этой области?
— Я думаю, что для этого более всего подходит теологическое образование, а также педагогическое, историческое, литературоведческое, искусствоведческое образование, если его давать на основе православного мировоззрения. Например, искусствоведы, если они знают, что такое иконопись, разбираются в ней, наверное, они смогут хорошо преподавать Основы православной культуры. Если историк знает историю Русской Православной Церкви, то он тоже сможет говорить о православной культуре. Если же он воспитан только на атеистическом материале, то это безнадежно.
— Хотелось бы задать более широкий вопрос. В нынешних российских условиях какие практические шаги могут быть предприняты для того, чтобы понятия «светское образование» и «атеистическое образование» в сознании многих ответственных лиц перестали быть синонимами?
— Всякое образование дается на базе какого-то мировоззрения. Без мировоззренческого базиса образования просто быть не может. При советской власти таким мировоззренческим базисом был атеизм, материализм. Во время перестройки атеизм у нас перестал быть господствующим мировоззрением в государстве, но образовательным базисом он остался. Перестройка образования на новый лад — это очень трудный и дорогой процесс, для него нет кадров, не хватает времени.
Кроме того, у многих сотрудников администрации просто еще не перестроилось сознание: они не понимают, о чем идет речь и зачем это нужно. Им кажется, что построить образование на религиозном мировоззрении — это значит основываться на каких-то суевериях, на какой-то чепухе. Например, на одном из сайтов было недавно высказано мнение, что, если в России будут разные школы, которые будут строить образование на разных мировоззрениях, то это приведет к тому, что расколется нация, распадется государство и т.д. Но это очевидно нелепое предположение, потому что во всем мире в пределах государства существуют самые разные школы, и это не ведет к расколу государств и наций. Там же утверждается, что образование должно основываться на каких-то твердых научных основаниях, на научном мировоззрении, а не на каких-то верованиях, суевериях, которые идут из далекой невежественной древности. Но при этом забывают, что атеизм — это тоже вера, только не в Бога, а в то, что Бога нет.
Атеистическое мировоззрение глубоко противоречиво, оно ни в какой мере не поддерживается наукой, научными данными. Я сам по образованию физик-теоретик и со всей ответственностью могу сказать, что наука ни в какой мере не поддерживает своими данными атеистическое мировоззрение. Конечно, есть ученые, которые заявляют, что они атеисты. Но это их личная позиция, никаких же научных данных в пользу атеизма привести они не могут. Вопрос, есть Бог или нет Бога, — это вопрос веры. И то, и другое — вера. А вот какая вера более разумная и более логичная, вот об этом можно говорить. Это сравнение будет не в пользу атеизма, потому что христианство гораздо более логично и гораздо более серьезно. По словам древнего пророка: «Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога"». Отрицать Бога нелогично.
Наука создавалась и развивалась именно на основе религиозного мировоззрения. Сначала она развивалась в основном в монастырях. Потом, в Новое время, — верующими учеными. Стыдно не знать про Ньютона, про Галилея, и многих других величайших ученых, что они были глубоко верующими людьми. В наше время многие создатели квантовой механики были верующими. Создатель теории относительности А. Эйнштейн в своем дневнике пишет: «В душе я христианин». Ему христианское миропонимание не мешало быть ученым и культурным человеком.
Атеистическая позиция, согласно которой образование должно строиться только на базе материализма, — абсурдна. К тому же с точки зрения Конституции у нас в стране нет и не может быть никакого государственного мировоззрения, никакой государственной идеологии. Различные религии и атеизм равноправны перед законом. Большая часть налогоплательщиков, на деньги которых существует и функционирует образовательная система, считают себя религиозными людьми. Они хотят, чтобы дети воспитывались и получали образование на базе религиозного мировоззрения. Это подтверждается, например, тем, как активно люди стремятся отдать своих детей в православные школы. Но у нас сегодня дело обстоит так, что православные налогоплательщики платят налоги, из которых финансируется образовательная система государства, а потом, если они хотят отдать своих детей в православную школу, они должны еще и там платить деньги, потому что эти школы частные. Но ведь это несправедливо, правда? У них должны быть равные возможности с атеистами. Поэтому естественно было бы сделать так: есть школа, обучающая детей на основе атеистического мировоззрения, но есть школа, строящая образование на основе православного мировоззрения, а есть школа — на основе ислама. Куда хочешь, туда и отдавай своего ребенка.
— Захотят ли на это пойти чиновники? Ведь тогда усложнятся государственные стандарты образования, раз будут предусматриваться разные программы для разных школ?
— Немного усложнятся. И что из этого? Сейчас, например, стандарты, предусмотренные для высшего образования, дают гораздо большую свободу, чем раньше. Вуз сейчас около половины учебного времени может использовать по своему усмотрению, и это очень хорошо. Жесткая стандартизация, имевшая место ранее, уже уходит. Так и на Западе устроено образование. Там нет таких жестких универсальных стандартов, унифицирующих образование по всей стране.
— Такая унификация стандартов образования, наверно, наследие советского времени?
— Да, конечно. Это именно наследие советского времени. Оно уходит. Но ведь также можно подойти и к вопросу о школе и ее мировоззренческих основах. Никто не мешает одни и те же науки преподавать в тех и других школах, например, математику, русский язык, историю. Ведь сейчас в православных школах с этим никаких проблем не возникает. Все это — надуманные проблемы, которые идут от воинствующего атеизма в умах. Православные школы имеют аккредитацию, выдают аттестаты зрелости государственного образца, их проверяет департамент образования, и никаких проблем не возникает. Никто не спрашивает: «А как вы можете преподавать на основе православного мировоззрения?» Очень просто можно! В нашей стране существуют школы иудаистские, мусульманские, и нет никаких проблем. Все эти нелепости высказываются просто для того, чтобы «держать и не пущать», по-прежнему всех строить под одну материалистическую гребенку.
— А какие тогда причины помешали успешному решению вопроса по включению теологии в список специальностей ВАК, по которым можно присваивать ученые степени кандидата и доктора наук?
— Думаю — точно такие же причины. Это просто маргинальные настроения администрации. Есть советские ученые, которые заседают в ВАКе, они еще не перестроились и продолжают по-советски мыслить. Доктора теологии есть во всех европейских странах, и если на Западе кто-нибудь скажет, что теология — это не наука, его засмеют. В университетах первыми были теологические факультеты. Часто именно из теологии развивались другие науки.
— А не могли бы вы сравнить средний научно-академический уровень на сегодняшний день защищаемых богословских работ и светских диссертаций по смежным отраслям знания?
— В духовных школах уровень защищаемых диссертаций постепенно растет. Но нужно понимать, что духовные школы были у нас разгромлены при советской власти. Поднять свой научный уровень до перестройки они не могли, потому что советская власть этого делать не давала. Были уничтожены, кадры, библиотеки. В тех условиях поднять уровень духовного образования было невозможно. Сейчас научный уровень духовных школ растет.
В нашем университете такая цель была поставлена с самого начала. Мы строили наше образование по типу университетского. Мы следим за тем, чтобы уровень диссертационных работ отвечал требованиям светских диссертационных советов. Наши выпускники, аспиранты защищают диссертационные работы и в нашем ученом совете, и в светских ученых советах. Работы наших выпускников не только не уступают, а часто превосходят уровень диссертаций, подготовленных в государственных вузах. Защищаются работы по истории, есть литературоведческие работы, есть работы по педагогике. Обычно они бывают органично связаны с Православием. Когда защиты этих работ проходят в светских советах, никаких проблем с их уровнем как правило не возникает, хотя иногда случаются недоразумения, связанные с их содержанием. Например, была у нас одна блестящая кандидатская работа по истории русских духовных школ. Она была забаллотирована в академическом институте истории, хотя было три положительных отзыва докторов наук. На защите было сказано: «Зачем вы к нам идете, защищались бы в своей духовной академии!» Это, конечно, недоразумение. По-видимому, эти историки забыли, что в дореволюционный период Церковь была государственной, также и церковные учреждения, духовные академии были государственными ведомствами, поэтому они целиком относятся к ведению историков дореволюционного периода России. Выделить их в отдельную историю Церкви невозможно, поскольку Церковь была государственной. Невозможно говорить о российском государстве, не говоря о Церкви. И ученый совет обязан эти вопросы рассматривать.
— И чем эта история закончилась?
— Тем, что диссертацию защитили в другом ученом совете. Но гораздо хуже обстоит дело, когда речь идет о настоящем богословии, потому что теологических специальностей и теологических ученых советов у нас нет. Богословскую работу некуда представить.
— А специальность «религиоведение»?
— У нас была сделана блестящая работа по христологии, за которую в нашем совете сразу дали докторскую степень. Она была сделана на мировом уровне. Но что религиоведы понимают в христологии? Они даже не могут понять, что это такое. И уж, конечно, они уверены, что это не наука.
Все-таки удалось защитить и эту работу, но пришлось ее переделывать, подгонять под религиоведение, пришлось ее «обкорнать». Вот такая печальная ситуация. Но я надеюсь, что она исправится, когда специальность «теология» будет внесена в перечень научных дисциплин, когда появится ученый совет по теологии, и люди поймут, что их страхи и боязнь в отношении теологии, — не более, чем неграмотность.
— То есть пока можно говорить, что взаимодействие научно-образовательных и церковных академических структур происходит довольно сложно? Или в целом все-таки ситуация удовлетворительная?
— В случае с ВАКом она пока что, с нашей точки зрения, не удовлетворительная. А вот в области образования уже сдвиги очень большие. В стране уже действуют порядка 45 теологических кафедр и факультетов. Студенты учатся по конфессиональным стандартам, и эти стандарты признаются государством. То есть, фактически, это образование основанное на религиозном мировоззрении.
— Где могут найти себе применение специалисты этих кафедр, кроме преподавания Основ православной культуры?
— Они очень востребованы в науке, в вузах, в школе, в СМИ, в музеях, в библиотеках. Востребованы они и в различных администрациях. К нам приходят специалисты из разных администраций за тем, чтобы получить дополнительное образование. Ведь им приходится иметь дело с религиозными организациями, а как правильно общаться, как принимать решение, если ничего не знаешь?
Беседовал Юрий Пущаев
Источник: Портал «Патриархия.ру»
|
