Что такое русская интеллигенция?

Иерей Александр Шумский о русской интеллигенции. Публикация на портале Русская народная линия 21 января 2012 года

В том-то и беда теоретиков,
что они или вовсе не хотят понимать, или плохо понимают жизнь.
Ф.М.Достоевский

Последние тревожные события в российской жизни и очередная годовщина «кровавого воскресенья» 1905 года вновь выносит на повестку дня вопрос: что такое русская интеллигенция?

О феномене русской интеллигенции уже написано очень много. Но вопрос так и остается без ответа. Прежде всего, до сих пор неясно: какую роль она в большей мере играет в нашей истории – положительную или отрицательную? Чего больше в деятельности русской интеллигенции – пользы или вреда? Я все-таки склоняюсь к тому, что вреда русская интеллигенция в отечественной истории принесла больше, чем пользы.

Здесь сразу следует оговориться, что в этническом и религиозном отношении русская интеллигенция весьма многоцветна и несводима к одному национальному и вероисповедальному знаменателю. Поэтому русской ее можно назвать условно постольку, поскольку ее жизнь и деятельность разворачивается на территории России.

Самой характерной чертой русской интеллигенции является ее постоянное желание освободиться от государственной зависимости. Она в принципе не принимает никакой российской государственности – ни монархической, ни советской, ни либеральной. Свою свободу она почитает как индус священную корову, носится с ней, как курица с яйцом. То есть русская интеллигенция по своей природе анархична. Но любая анархия непременно приводит к жесточайшему деспотизму. И мы видим, как интеллигенция, отстаивая свою абсолютную свободу от государства, порабощается коллективным интеллигентским мнением. О рабской зависимости русской интеллигенции от мнения своей интеллигентской группы много писал Достоевский.

Деспотизм мнения в интеллигентской среде гораздо жестче, чем государственный деспотизм в обществе. Я это очень хорошо помню по своей молодости. Во всех московских диссидентских тусовках допускался любой нравственный релятивизм, любое своеволие. Но в отношении государства позволялось только полное отрицание. Если в такой интеллигентской компании оказывался человек, который выражал лишь тень сомнения в правильности диссидентских установок и хоть в чем-то пытался оправдывать государство, его тут же с позором изгоняли. И делалось это гораздо круче, чем на любом партийном собрании или товарищеском суде, на которых нередко можно было рассчитывать и на снисхождение, и на сочувствие. А те служивые интеллигенты, которые сознательно и искренне работали на советское государство, вообще не считались за людей. Хотя именно они, а не диссидентствующие интеллигенты составляли и составляют, как принято говорить, «цвет нации».

Например, мой родной дед по материнской линии Иван Павлович Алимарин был выдающимся ученым в области аналитической химии, главой советской аналитической школы, академиком АН СССР. Он награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Октябрьской революции, Трудового Красного знамени и золотой звездой Героя социалистического труда. Иван Павлович был также лауреатом Государственной премии СССР, заведующим кафедрой аналитической химии МГУ им. Ломоносова, почетным академиком, членом, доктором Академий наук, обществ, университетов Франции, Великобритании, Венгрии, Швеции, Финляндии, Японии. Он внес большой вклад в укрепление обороноспособности нашей страны. Я мог бы еще долго перечислять заслуги своего великого деда, но и приведенных вполне достаточно, чтобы понять, какого уровня был этот человек и ученый.

Хочу обратить особое внимание на то, что всех своих невероятных научных успехов Иван Павлович добился, не имея официального высшего образования и не являясь членом КПСС. Он был воспитан в старообрядческой семье. Это к вопросу об отношении советской власти к подлинным ученым и фундаментальной науке.

Дед не выносил диссидентских разговоров. Когда мой покойный отец пытался такие разговоры заводить, Иван Павлович неизменно отвечал: «Владислав, я служу Родине и науке».

О Сталине говорил с уважением и очень сожалел, что великий физик Андрей Сахаров, с которым дед был хорошо знаком лично, занялся диссидентской деятельностью. А мне, пылкому юному диссиденту, он сказал однажды: «Сашок, со временем ты со мной согласишься». Прозорливым оказался Иван Павлович.

К чему я все это рассказываю? А к тому, что когда моему деду в 1980 году было присвоено звание Героя социалистического труда, один знакомый диссидентствующий интеллигент прокомментировал это событие следующим образом: «У Сахарова звезду сняли, а Алимарину надели». Согласитесь, ничего нелепей и наглей придумать невозможно. Я тогда был еще молод, многого не понимал и растерялся. До сих пор сожалею, что не затворил клеветнические уста.

Вот такова была степень диссидентской ненависти к государству и людям, верой и правдой служившим ему.

Такое же отношение к служивой интеллигенции было и до революции. То же самое мы видим и сегодня. Причем еще раз хочу подчеркнуть, что русский диссидентствующий интеллигент ненавидит не только российское «тоталитарное государство», представленное в монархической и советской формах, но даже либеральное, каковым оно является сегодня. Уж казалось бы – куда больше свободы и вседозволенности в нашем нынешнем государстве и обществе! Но все равно русский интеллигент орет о том, что задыхается от тоталитаризма и полицейщины.

Знаменательно, что в этом протестующем вопле слились в экстазе либеральные интеллигенты и интеллигенты-националисты. Примыкают к ним также и некоторые патриоты, прежде всего коммунисты. То есть сегодня почти вся русская интеллигенция объединилась против «проклятого путинизма», как в начале прошлого века она объединялась против «проклятого царизма». Воистину, нет ничего нового под луной. Белка продолжает без устали крутить свое колесо.

Поражает неспособность русской интеллигенции творчески мыслить, нежелание посмотреть на себя из опыта прошлого. Причем, это в равной степени относится и к либеральной (западнической), и к почвеннической (славянофильской) интеллигенции. Здесь неизбежно вспоминается Федор Михайлович Достоевский, который и у западников, и у славянофилов обнаруживал схожий схематизм мышления, деспотизм схемы, делающей невозможной адекватное восприятие живой жизни.

Достоевский писал: «И у славянофилов, как у западников, то же непонимание жизни, то же посягательство на нее, та же беспощадная последовательность». Сколь удивительные по точности и глубине последние слова Достоевского – «беспощадная последовательность». Ведь действительно, чего не отнять у русской интеллигенции, так это беспощадной последовательности в стремлении разрушать русскую жизнь, традицию, государственность и веру. И только небольшая часть русской интеллигенции, которую я называю служивой, спасает ее от полного позора.

Совсем недавно у меня состоялись два знаменательных разговора с моими ровесниками, друзьями юности. Один из них – либерал, другой – почвенник. Оба – хорошие, лично порядочные люди. Характерно, что и тот, и другой назвали меня сумасшедшим за мои статьи о советском периоде, о Сталине и о последних событиях, связанных с выборами. Я, конечно, не мню себя Чаадаевым, но все же получилось весьма интересно.

Мой либеральный приятель сказал буквально следующее: «Общаюсь я с тобой лично, отец Александр, и вижу умного, приятного человека. А когда читаю твои статьи о Сталине и Путине, то мне кажется, что ты шизофреник». А мой друг почвенник припечатал меня так: «Как ты можешь восхвалять Сталина? Как ты можешь голосовать за Путина? Если бы я тебя не знал много лет, то подумал бы, что ты сумасшедший».

Впечатляющее совпадение оценок, не правда ли? Мне кажется, что оба эти оппонента советской власти, Сталина и Путина в 1917 году нацепили бы красные революционные банты и кричали бы до хрипоты: «Долой Царя!»

В обоих моих приятелях поражает абсолютное нежелание вникнуть в сущность моей позиции и хоть как-то попытаться понять ее. В отличие от них, я хорошо понимаю как либеральную точку зрения, поскольку в молодости прочитал гору диссидентской литературы и даже организовал вместе с упомянутым приятелем нечто вроде полуподпольного кружка по изучению русской религиозной философии, так и почвенническую, которую в значительной степени разделяю и по сей день.

В конце концов, моим учителем стал Достоевский, который пытался примирить западников и славянофилов, пытался синтезировать их позиции. Но даже у него ничего не получилось. Главный призыв Достоевского к интеллигенции творчески вглядеться в живую жизнь, отказаться от всех схем не был услышан ни западниками, ни славянофилами.

И в наши дни мы вынуждены констатировать, что болезнь раздвоенности русского интеллигентского сознания вошла, говоря языком Константина Леонтьева, в стадию «смесительного упрощения». То есть в самую страшную стадию, после которой жизнь невозможна. Особенно это видно на примере русских националистов, которые, отталкиваясь от славянофильства, умудрились дойти до радикального либерализма. Последние события, к сожалению, еще больше убеждают меня в столь неутешительном выводе.

Как только в Москве вступил в должность посла США господин Макфол, который прямо объявляет, что его задача – произвести в России революцию и свергнуть власть Путина, к нему на поклон пошла русская интеллигенция, подтверждающая неутешительный вывод о том, что она ненавидит свое государство, но готова стать лакеем чужого и вражеского. От протухшего либерала Немцова и представителя червивой партии «Яблоко» мы другого и не ожидали. Но вот как Оксана Дмитриева, умная женщина, представляющая патриотов России, могла вступить в переговоры со смертельным врагом России? Как коммунисты, постоянно декларирующие свой жгучий патриотизм, могли послать своего представителя, Леонида Калашникова, на встречу с главным стратегом «оранжевой революции»? Хотя чему тут удивляться? Еще товарищ Ленин любил говаривать: «Хоть с дьяволом, лишь бы против проклятого царизма».

Я понимаю, что можно не любить Путина, можно бросать ему вызов. Но как можно при этом вступать в сговор с лютым врагом России? Враг может стать другом, а вот у предателя только один конец: ветка дерева, на котором повесился Иуда.

При этом вся остальная Россия, как принято говорить, «русская глубинка» и не помышляет ни о какой революции. Только в Москве русская диссидентствующая интеллигенция, подобно бешеной белке, все быстрее крутит свое колесо. Так было и в революции 1917 года. Народ в ней изначально участия не принимал, и не было бы никаких сожженных усадеб и разрушенных церквей, если бы кучка бешеных интеллигентов не захватила власть и не бросила клич «грабь награбленное!».

Эта белка издает запах, говоря словами Александра Блока, «скуки скушной смертной». Эта дьявольская скука – один из признаков революции.

Неужто мы вновь допустим бешеную белку к власти?

P.S. Знаменательно, что президентские выборы пройдут в день Торжества Православия. Господь явно указывает будущему народному избраннику, каким путем он должен идти.

Источник:      Русская народная линия